– Я тебе доложить должен, что ли? – снова вспылил Ворон.

Коряга пожал плечами, сорвал свисавшую над головой большую гроздь синего винограда, положил её на стол, наполнил стаканы почти до половины…

– С возвращением! – сказал он и, не дожидаясь остальных, залпом выпил.

– Спасибо! – ответил Ворон. – Только мы не на поминках, чтоб пить не чокаясь.

Он взял стакан, стукнулся с Погранцом, и оба выпили.

– Опять не так! – Коряга оторвал от грозди одну виноградину и отправил её в рот. – Тебе не угодишь! Мы тебя вообще-то ждали, радовались… А ты скучный, как на поминках!

– Ладно, проехали! Говорю же – нога болит. Вы отдыхайте, я пойду, полежу. Часа через два поедем.

– Так, может, и я с вами смотаюсь? – предложил Погранец. – Для охраны.

– Не нужно, – ответил Ворон. – Что тут ехать, часа полтора всего! А как Морпех гоняет, так и быстрее домчим.

Он взял палку и поковылял в дом.

– Тогда ладно, – сказал Погранец и разлил оставшийся коньяк по двум стаканам. – Да тут и сидеть-то не с чем…

– Есть ещё в холодильнике, – успокоил Коряга. – Принесу сейчас.

– Ну, и закусить что-нибудь захвати!

Ворон поднялся к себе, лёг на кровать и почти сразу уснул. Сквозь сон он слышал, как в дом заходил Коряга, кому-то звонил по тедефону… Или это ему приснилось…

Проснулся Ворон, когда уже стемнело. Коряга с Погранцом были уже порядком пьяны, а хмурый Морпех лишь ковырял без аппетита яичницу в стоявшей на столе большой сковороде.

– Готов? Поехали?

Морпех выгнал на тихую улицу «шестерку», Коряга с Погранцом проводили уезжающих, пожали Ворону руку и закрыли за ними ворота. Машина шла тихо и мягко: то ли кроме глушителя Морпех заставил перебрать и ходовую часть, то ли ехал аккуратней, опасаясь растрясти раненую ногу бригадира. Ни встречных, ни попутных машин почти не было. Неожиданно впереди вспыхнул синий проблесковый маячок и свет фар выхватил стоявшую на обочине белую «Волгу», с синей надписью на борту. Полицейский в светоотражающем жилете махнул жезлом, приказывая остановиться.

– Менты! – только и успел сказать Морпех.

– Останавливайся, – спокойно ответил Ворон. – Документы в порядке, запрещённого у меня ничего нет, ты не пил… Не пил же?

Морпех не ответил.

– Выйдите, пожалуйста, из машины! – на довольно сносном русском потребовал полицейский, проверив поданные через открытое окно документы.

Его напарник стоял в тени, держа автомат на изготовку. За машиной маячила ещё третья фигура, но без светоотражающего жилета, и ее почти не было видно.

– А в чём дело? – возмутился Морпех.

– У нас есть подозрение, что вы в нетрезвом виде.

– Слышь, командир, на вот тебе… – Морпех зашелестел купюрами.

– Выходите из машины! – приказал патрульный. – Оба! Без резких движений!

– Выходим! – сказал Ворон.

Они выполнили требование. Полицейский взял загранпаспорт Ворона, проверил, удовлетворённо кивнул, но документы не вернул.

– Водитель пусть садится к нам в машину! – распорядился он. – Поедем в отдел на освидетельствование.

– А как же я? – спросил Ворон. – Я сам за рулём не смогу в гипсе. Мне срочно в Бурнас нужно!

– Наш сотрудник сядет за руль вашей машины. Если водитель трезв, его сразу отпустят, это не займёт много времени.

– Да вообще оборзели! – закричал Морпех, раскрасневшись от негодования.

– А если будете так себя вести, можете за сопротивление полиции попасть в тюрьму на месяц, – сказал патрульный. И добавил: – Оба!

– Садись к ним в машину! – приказал Ворон.

– Да я, правда, не пил!

– Пил, не пил… Иди, сказал!

Морпех послушно поплёлся к «канарейке».

Повезли их не в городской отдел полиции, как рассчитывал Ворон, а куда-то по темной трассе прочь от города.

– Позвоните Николе Анапеву, – вежливо попросил Ворон. – Он хорошо меня знает и сможет поручиться.

– Мы ему не подчиняемся, – нехотя ответил полицейский.

Они проехали километров тридцать и остановились перед сельским отделом дорожной полиции. Фонари на столбах освещали небольшую площадку, на которой стояли несколько машин без опознавательных знаков. Охранник открыл металлическую дверь, Морпеха, завели в дежурную часть и, несмотря на возмущенные крики, затолкали в решетчатую камеру с громко щелкающим замком, а Ворона провели по пустому коридору в ярко освещенный и хорошо обставленный кабинет, очевидно, принадлежащий какому-то начальнику.

– Присаживайтесь!

Ворон сел на один из стульев, стоявших вдоль длинного стола для совещаний. Полицейский молча стоял у открытой двери, пока в коридоре не раздались четкие шаги. Ворон понял, кого он сейчас увидит. И не ошибся.

– Свободен! – послышался знакомый голос.

Полицейский кивнул и исчез.

– Не думал, что придётся так быстро встретиться! – сказал вошедший. Это был Люцифер.

– Предписания врача нужно выполнять, иначе это может для вас плохо кончиться, – не скрывая насмешки, продолжил он.

– Вы из дорожной полиции? – спросил Ворон и сам понял, что сморозил глупость.

– Нет, конечно. Я из контрразведки. Можете звать меня Крумом.

– Я бы вообще не хотел вас никак звать, – буркнул Ворон.

– Понимаю, – улыбнулся Крум. – Но об этом нужно было думать раньше. Вели бы законопослушный образ жизни, жили бы спокойно у себя на родине, и мы бы никогда не познакомились.

– А теперь?

– А теперь или вы будете в точности исполнять мои предписания, либо попадёте в тюрьму, и надолго.

– Но зачем я вам нужен? Чем я могу быть полезен контрразведке?

– Об этом вы узнаете позднее, всему своё время. Пока вам предстоит сделать выбор, сделать сейчас, раз и навсегда, чтобы нам не пришлось больше возвращаться к этому вопросу. Варианта два: сотрудничество или тюрьма. В первом варианте вы получите ряд привилегий, деньги, автомобиль… Во втором – десять – пятнадцать лет за рэкет, бандитизм и убийство. Какой вариант вам больше по вкусу?

Ворон вздохнул.

– Разумеется, первый!

– Тогда садитесь за стол и подпишите это!

Крум достал из папки разлинованный бумажный бланк.

– Подписка о сотрудничестве? – уточнил Ворон.

– Вы догадливы, – улыбнулся контрразведчик. – Если бы не ваша сегодняшняя выходка, из-за которой меня подняли среди ночи, я мог бы сказать, что с вами приятно работать. Какой псевдоним выбираете?

– Так «Ворон» у меня погоняло! Пусть и будет…

– Нельзя. Другое нужно. Без всякой привязки к чертам внешности, профессии, эпизодам биографии…

– Тогда «Аноним».

– Это другое дело. Расписывайся – здесь и здесь.

Ворон подписал документ в тех местах, где ему показали.

– Я всегда ожидал, что при определенных условиях меня могут ссучить наши милиционеры. Но иностранная контрразведка… Такое и в страшном сне не могло присниться…

– Сейчас вас отведут в камеру, – сказал Крум, пряча расписку в папку. – Посидите там до утра. Утром вас и вашего товарища отпустят. У него в крови найдут остаточный алкоголь, плюс неповиновение полиции. Скажете ему, что уладили дело через своего приятеля Николу Анапева. Это, правда, не его территория, но все начальники знают друг друга и выполняют взаимные просьбы. Так что объяснение будет выглядеть вполне правдоподобно.

Крум внимательно посмотрел ему в глаза.

– Ну, и не забывайте своевременно являться на осмотр к врачу!

Больницу после этого Ворон посещал исправно. Пришло время, и гипс сняли. Физиопроцедуры давали полезный эффект, нога уже практически не болела, но больших нагрузок на неё Ворон старался пока не давать и ходил с палочкой, хотя особой нужды в ней не было.

Каждый раз после процедур он выходил во внутренний двор больницы, где на скамейке, укрытой от посторонних глаз в тени платанов, его уже ждал Крум.

– Ты спрашивал, какой у нас к тебе интерес? – начал контрразведчик их первую беседу. – Так вот, ты уже давно не в уголовной сфере, а в политической…

Ворон покачал головой.